Эмоции не убивают. Окно толерантности в контексте расстройств пищевого поведения.

Стенограмма открытой лекции Николь Шнаккенберг.

Перевод Галины Савченко.

«И последний вопрос для исследования: то, что видят другие или вы считаете, что они это видят, совпадает ли это с тем, как вы сами себя воспринимаете?
Часто можно услышать: «я чувствую, что люди видят мое тело и они думают, что я такой, но это не совпадает с тем, как я себя воспринимаю с моей идентичностью. Поэтому я хочу изменить мое тело чтобы сообщить им то, что они хотят услышать. И часто это отличается от того, что о себе сам думает человек.
И часть терапевтической работы — снимать такие послания, идти в глубь, в корень проблемы. То, что человек думает о своей внешности и что они думают о том, что сообщает о себе их тело. Понимают ли они что сообщает их тело об их идентичности, как продолжение того, что им сказали общество, семья, другие люди.

Воспоминания тела могут принимать разные формы. Это могут быть сильные эмоции, которые переживаются как непереносимые, навязчивые непереносимые мысли, импульсы в теле, импульс причинить себе вред, отказаться от еды, убежать. Это могут ощущения в теле, такие как сердцебиение, дрожь. И так же это могут быть страстные желания: желания прикосновения, близости. Все эти переживания основаны на особенностях типа привязанности. Это то, что сообщает тело об этих ощущениях.

С одной стороны есть предрасположенность, а с другой, сложность терапии заключается в том, что мы пытаемся обьяснить в словах то, что происходит в теле, используя префронтальную кору и язык. Но для этих переживаний нет слов. Мы пытаемся говорить об этом, используя умственные схемы, не учитывая то, что это соматические схемы. И здесь большинство людей застриёт. Они не могут обьяснить то, что чувствуют, потому что это не переносимо. Эти переживания находятся в процедурной памяти, укоренённой в теле, сформированной большей частью в довербальный период, находящийся за пределами языка.
Соматические воспоминания, процедурная память, которая находится в теле не линейная и спутана с ощущениями в теле, которые происходят сейчас. Если раньше это воспринималось как небезопасность, то человек и сейчас чувствует себя в небезопасности. Возможно, это воспоминание о времени, когда он действительно был в опасности и чувствовал это. Но эти чувства переживаются как происходящие «здесь и сейчас».

Компульсивное поведение, которое мы часто наблюдаем в случаях расстройства пищевого поведения — это попытка избежать этих ощущений сейчас и они ощущаются как непереносимые, потому что ощущается угроза для self в «здесь и сейчас».

Угроза может концептуализоваться в префронтальной коре и объясняться как: «это всё потому что я не красивая» или «я толстая». Но эти мысли никак не связаны с ощущениями в теле. Это попытка обьяснить словами то, что происходит. С клиентами мы исследуем такие индикаторы: скорее всего то, что они испытывают находится в соматической памяти. Этими индикаторами могут быть: ощущение опасности, оставленности, отвержения, преследования, ощущение того, что они не любимы. Скорее всего вы имеете дело с воспоминаниями из прошлого. Когнитивная часть не обязательно присутствует в этом. Переживания, которые чаще всего испытывают клиенты с расстройствами пищевого поведения — это сильное переживание стыда и того, что «я недостаточно хороший, нелюбимый, одинокий». Они думают о себе что они одиноки и их отвергают. Такие переживания могут служить катализатором расстройств пищевого поведения, потому что эти чувства непереносимы, потому что человек хочет подчинить эти ощущения и больше их не испытывать, сделать что-то, чтобы спасти себя и успокоить. Такое поведение маркируется как самоповреждающее и в этом теряется важная суть. Дело в том, что то, что называется самоповреждающим поведением начиналось как «акт спасения» — это важно понять. То, что кажется саморазрушением, начиналось как сильное желание спасти себя. Вместо того, чтобы считать это саморазрушительным поведением, не адаптивным поведением, стОит говорить об этом как о поведении в поисках утешения. Это может быть отказ от еды, переедание, очищение, разглядывание себя в зеркале. Все это меры в поисках утешения. Это всё, что делает человек, чтобы быть в безопасности, а так же вернуться в «окно толерантности».
Как мы с вами делали практику в самом начале, призванную сбалансировать 2 ветви нервной системы: энергомобилизирующую ветвь — симпатическую, энергосберегающую — парасимпатическую. У людей обычно наблюдается склонность к одному или другому типу нервной системы и между ними находится «окно толерантности», в котором мы можем чувствовать и думать одновременно, что нервная система находится в балансе. Самоуспокаивающее поведение призвано себя вернуть в «окно толерантности». Люди с расстройствами пищевого поведения или нарушениями образа тела имеют как правило узкое «окно толерантности», потому что «окно толерантности» формируется через привязанность и ко-регуляцию, о которой мы говорили в самом начале.

Возьмём, к примеру, людей, с диагнозом «анорексия». Исследования показывают, что у них доминирует парасимпатическая ветвь, то есть у них низкое возбуждение с активной энергосберегающей ветвью. Возможно, в силу того, что они научились быть не связанными с эмоциями, быть не связанными в состояниях сильной мобилизации энергии — они получили именно такой опыт утешения себя и сформировался именно такой способ регулирования. Отказ от еды в принципе у них работает, поэтому и появляется аддикция [«ощущаемая человеком навязчивая потребность в определённой деятельности» — прим. Елены Н. Арас] от такого поведения. Отказ от еды разжигает симпатическую ветвь нервной системы и они быстро поднимаются в «окно толерантности». И в силу того, что это получилось, этот цикл повторяется, становится навязчивым, компульсивным. Сложность в том, что нервная система привыкает. Это означает, что если я не ем один день, то это воспламеняет симпатическую нервную систему, я чувствую прилив энергии, мне хорошо, поэтому я продолжаю это делать. Поскольку нервная система приспосабливается, то одного дня мне уже не достаточно и мне нужно не есть 2-3 дня чтобы получить тот же результат, тот же всплеск, который был изначально. То же самое в случае переедания: вначале одной тарелки еды достаточно, чтобы снизить возбуждение, но затем потребуется 3-5 тарелок. Так дезорганизованное питание быстро прогрессирует. При достаточно хорошем опыте отношений ранней привязанности и безопасном типе привязанности — «внутренняя рабочая модель» безопасная. Формируется достаточно широкое «окно толерантности» и появляется возможность переносить сильные эмоции, переносить ощущение скуки, депрессии. При симпатическом возбуждении сильных эмоциональных переживаниях, таких как тревога, человек может успокоить себя. В таком типе ранних отношений формируется широкое окно толерантности, поэтому таких клиентов практически не встретишь в практике.

В случае, если в опыте ранних отношений была небезопасность, не было переживаний ко-регуляции, то этот опыт не интернализовался, потому что его просто не было и человек может хронически находится в состоянии гипервозбуждения или хроническом гипоактивном состоянии. Это означает что в эмоциональном плане любой эмоциональный фон будет восприниматься как непереносимый, даже при небольшом эмоциональном всплеске. Это будет выводить из «окна толерантности» и приводить к тому, что возникает необходимость что-то предпринять, чтобы вернуть себе безопасность.

Итак, в опыте присутствует невозможность регуляции нервной системы при сильных эмоциональных переживаниях, невозможность переносить и непонимание того, что можно предпринять. Человек пытается когнитивно объяснить и использует те схемы, которые находит вокруг себя. Общество говорит, чтобы быть хорошим, ты должен выглядеть хорошо и человек решает, что ему стыдно и страшно, потому что он не соответствует тому, как он должен выглядеть. И если он починит тело, сделает его меньше, или другим, то его будут любить и он будет в безопасности и будет целостным. В этом есть 2 аспекта: попытка регулировать нервную систему и эмоциональное состояние и проекция на тело, потому что ум пытается объяснить то, как должно выглядеть тело и то, чему по сути нет объяснений, потому что это соматическая память. В случае людей с расстройствами пищевого поведения они постоянно реагируют на переживаемую угрозу, даже если угроза была в прошлом, но амигдала [миндалевидное тело, часть лимбической системы — прим. Арас Е.Н.] обновляется и переживание воспринимается как происходящее «здесь и сейчас». С точки зрения физиологии есть воспринимаемая угроза в окружении и амигдала возбуждается, поскольку есть угроза и она переживается как «здесь и сейчас». Не важно, что она была в прошлом. Начинается высвобождение адреналина. При парасимпатическом доминировании это высвобождение адреналина поднимает их в «окно толерантности». Как ответ на выброс адреналина высвобождается кортизол, потому что тело старается удержать состояние баланса, гомеостаза, и кортизол стимулирует парасимпатическую ветвь нервной системы, тело замирает. И так мы наблюдаем состояние пика, выброс адреналина и затем происходит выброс кортизола, что провоцирует декрещендо [постепенное ослабление силы ощущения — прим. Арас Е.Н.]. Человек как бы постоянно находится на «американских горках». После компульсивного поведения и выброса адреналина — клиенты чувствуют истощение, потому что за этим следует выброс кортизола. По сути клиент научился одному способу регуляции нервной системы — «вверх-вниз» — потому что установилась такая модель, к которой человек привык. Частично роль терапевта заключается в том, чтобы быть тем человеком, вместе с которым клиент может научиться ко-регулировать.

Мы предлагаем второй шанс отношений ранней привязанности и второй шанс для процесса ко-регуляции. Через то, что мы предлагаем утешение, холдинг, контейнирование, баланс своей нервной системы и присутствие, мы поддерживаем клиента в том, чтобы он научился тому, что может прийти в «окно толерантности» и его расширить, не прибегая к отказу от пищи, очищению от пищи, чтобы чувствовать себя в безопасности. Фактически он уже в безопасности, но нужно постоянно напоминать об этом. возвращать в настоящее при активизации амигдалы, понимать, то, что происходило в прошлом им больше не угрожает. Как только клиент почувствует себя в безопасности в своем теле — ему больше не нужно боятся своих эмоций, они могут их чувствовать, принимать, включая самое сложное — оставаться с ними, переносить. Больше не нужно прибегать к защитному поведению, чтобы чувствовать себя в безопасности. Нет необходимости проецировать эти чувства на непривлекательность тела, потому что есть переходящее чувство безопасности. Больше не нужно прибегать к компульсивному поведению и защитным схемам. Это важно помнить, потому что над другими аспектами так же важно работать. Это образ тела, проработка прошлого опыта, возможно, опыт буллинга, опыт оставленности, брошенности, одиночества, все, что клиент может вспомнить. Однако не нужно забывать о теле, о боли, о том, что может сообщить тело. Тело может рассказать, какой был опыт этого клиента, оно делает послание о том, что невозможно вспомнить когнитивно. Если мы будем упускать эти послания, мы упускаем возможность проникнуть в суть того, как была устроена эта система и что создает замкнутый цикл, в котором клиент может себя обнаружить.

Через опыт ко-регуляции, практики, такие как йога, терапевтические отношения, контейнирование и поддержку клиент понимает, что эмоции не могут ему навредить. Это просто ощущения в теле. У них нет рук, чтобы их сдерживать. Нервную систему можно регулировать, и они могут успокоить себя. Они могут оставаться с ощущением «здесь и сейчас» и взбодрить себя. Это действительно дает им силу, в особенности, если дать необходимые инструменты, которых достаточно много из того, что можно предложить. И последнее, на чем мы можем остановиться перед тем, как перейти к вопросам, это отвага идти с клиентом в пугающие эмоции, которых он избегает, отказываясь от пищи, используя другое компульсивное поведение. Отвага идти вместе с ним в эмоции, открыто исследовать их, с любопытством и состраданием, и узнавать, о чём они могут рассказать. Какие истории могут рассказать ощущения в теле. Когда у эмоций и ощущений появляется возможность высказаться, то они могут отойти в сторону, и появится место для расширения «окна толерантности» и проявления истинного self в более живом пространстве. Лучший способ, который можно предложить, чтобы расширить окно толерантности, приглашение к исследованию действительно страшных, пугающих эмоций.»

Стенограмму записала психолог Елена Н. Арас